Боб Хартли: «Авангард» может играть намного лучше»

altText
Фото: www.omsktime.ru

«ВОмске» публикует самые яркие, на наш взгляд, выдержки из материала

Об «Авангарде»

— Куда бы я ни приходил — приходил становиться чемпионом. И для того, чтобы дать себе шанс на победу в последнем матче сезона, нужно занять как можно более высокое место в регулярке. Последний матч сезона — вот, что важно, и именно он всегда является моей целью. Не первый, хоть мы и выиграли его у серьезного соперника — «Локомотива».

И все же такой старт нельзя не отметить хотя бы по тому, насколько я впечатлен отношением игроков «Авангарда» к выполнению своих обязанностей с самого первого дня что на льду, что в тренажерном зале. И это несмотря на трудности в связи с переездом из Омска в Балашиху. Неопределенность-то присутствовала и ее было более чем достаточно — у нас не было своего льда, не было своей раздевалки, не было своей тренажерки — не было ничего, но мы все же справились. За что парни заслуживают всяческих похвал.

Сейчас я трачу почти все свое время на изучение своей команды. Да, стараюсь следить за другими, просто чтобы знать их для себя, но на данном этапе цель нашего тренерского штаба — «Авангард». Сейчас мы должны сосредоточиться на себе и улучшить нашу игру. Мы не можем контролировать, насколько хорош или плох будет тот или иной соперник, встречающийся нам на пути, хотя и изучаем его слабые и сильные стороны. Пока нам куда важнее контролировать, как действует мы сами. «Авангард» может играть намного лучше. Когда добьемся этого — можно будет заняться соперниками.

О мотивации

— Когда я встречаюсь со своим хоккеистом один на один, я хочу знать все: женат ли он, есть ли у него девушка, есть ли у него дети, кто его лучший друг, кто для него является кумиром. По мне — ты можешь научить хоккеиста, но ни за что не сможешь его мотивировать. Мотивировать можно только личность — в отрыве от хоккея. Когда мои ребята приезжают на арену — они, пока не облачились в экипировку, в первую очередь люди, а не спортсмены. 

В Канаде я читаю лекции по мотивации для компаний о том, как управлять этими самыми компаниями, как управлять сотрудниками, как достичь успеха за счет команды. И для меня один из путей к нему — когда ты разделяешь сотрудника на, собственно, сотрудника, он же игрок, если мы говорим о хоккее, и личность. И одинаково хорошо знаешь его с обеих сторон. Я горжусь своим подходом.

О языках 

— Я люблю языки и уже успел выучить немало русских слов. Пока не могу составлять предложения, но способен общаться с помощью жестов, рисуя что-то на доске или бумаге, используя ключевые слова из хоккейной терминологии. Ничего сложного. Ну, и мне повезло с тем, что у нас много игроков, которые говорят и на английском, и на русском: Пережогин, Широков, Бобков, Медведев немного знает английский, Березин неплохо говорит, как и все, кто когда-либо играл в Северной Америке. 

Когда общаюсь, скажем, с Манукяном или другими хоккеистами, не знающими английского, с моей стороны это пока больше невербальное общение, но у меня есть...

«ВОмске»  публикует самые яркие, на наш взгляд, выдержки из материала

Об  «Авангарде»

— Куда бы я ни приходил —  приходил становиться чемпионом. И для того, чтобы дать себе шанс на победу в последнем матче сезона, нужно занять как можно более высокое место в регулярке. Последний матч сезона —  вот, что важно, и именно он всегда является моей целью. Не первый, хоть мы и выиграли его у серьезного соперника —  «Локомотива».

И все же такой старт нельзя не отметить хотя бы по тому, насколько я впечатлен отношением игроков «Авангарда» к выполнению своих обязанностей с самого первого дня что на льду, что в тренажерном зале. И это несмотря на трудности в связи с переездом из Омска в Балашиху. Неопределенность-то присутствовала и ее было более чем достаточно —  у нас не было своего льда, не было своей раздевалки, не было своей тренажерки —  не было ничего, но мы все же справились. За что парни заслуживают всяческих похвал.

Сейчас я трачу почти все свое время на изучение своей команды. Да, стараюсь следить за другими, просто чтобы знать их для себя, но на данном этапе цель нашего тренерского штаба —  «Авангард». Сейчас мы должны сосредоточиться на себе и улучшить нашу игру. Мы не можем контролировать, насколько хорош или плох будет тот или иной соперник, встречающийся нам на пути, хотя и изучаем его слабые и сильные стороны. Пока нам куда важнее контролировать, как действует мы сами. «Авангард» может играть намного лучше. Когда добьемся этого —  можно будет заняться соперниками.

О мотивации

— Когда я встречаюсь со своим хоккеистом один на один, я хочу знать все: женат ли он, есть ли у него девушка, есть ли у него дети, кто его лучший друг, кто для него является кумиром. По мне —  ты можешь научить хоккеиста, но ни за что не сможешь его мотивировать. Мотивировать можно только личность —  в отрыве от хоккея. Когда мои ребята приезжают на арену —  они, пока не облачились в экипировку, в первую очередь люди, а не спортсмены. 

В Канаде я читаю лекции по мотивации для компаний о том, как управлять этими самыми компаниями, как управлять сотрудниками, как достичь успеха за счет команды. И для меня один из путей к нему —  когда ты разделяешь сотрудника на, собственно, сотрудника, он же игрок, если мы говорим о хоккее, и личность. И одинаково хорошо знаешь его с обеих сторон. Я горжусь своим подходом.

О языках 

— Я люблю языки и уже успел выучить немало русских слов. Пока не могу составлять предложения, но способен общаться с помощью жестов, рисуя что-то на доске или бумаге, используя ключевые слова из хоккейной терминологии. Ничего сложного. Ну, и мне повезло с тем, что у нас много игроков, которые говорят и на английском, и на русском: Пережогин, Широков, Бобков, Медведев немного знает английский, Березин неплохо говорит, как и все, кто когда-либо играл в Северной Америке. 

Когда общаюсь, скажем, с Манукяном или другими хоккеистами, не знающими английского, с моей стороны это пока больше невербальное общение, но у меня есть Дмитрий Рябыкин и Сергей Звягин, которые могут донести до них все, потому что отлично говорят по-английски. Так что сложностей я не испытываю. И довольно быстро освоился. Конечно, это испытание для меня, но мне помогает то, что я работал в Цюрихе и немного изучил немецкий, а в Латвии —  латышский. Я понимаю, что учить язык —  моя обязанность. Очевидно, я буду далек от идеала в русском, но, по крайней мере, я дам понять игрокам, болельщикам, журналистам, что пытаюсь изучать местную культуру и язык. По-другому никак. Я уже трижды был в Кремле. Хочу изучить историю Роcсии. Я не только тренирую, а еще и познаю какие-то вещи.

О КХЛ 

— КХЛ отличная лига. И я знал это задолго до того, как начал здесь работать. В последние годы у меня были переговоры с пятью командами из Континентальной лиги. Я ничего не знал о России и сомневался в том, что должен быть здесь. Ничего не знал о КХЛ. И когда приехал в сборную Латвии —  посвятил немало времени изучению и тех вариантов, что были, и лиге как таковой. 

В первую очередь меня поразило КХЛ-ТВ. Я смотрел передачи, матчи —  они проводят отличную работу по популяризации хоккея. Наконец-то я увидел реальную картину, потому что в Америке о КХЛ либо ничего не говорят, либо говорят плохо. Если и дают какие-то новости, то только о проблемах с врачами, о невыплатах зарплат хоккеистам и тому подобном. Лига подается только в негативном ключе, любые связанные с ней темы изначально вызывают непонимание, даже неприятие. И никак не дают понять, что же там реально происходит. Смотришь на это, разговариваешь с игроками, но слышишь разное. Поэтому я не спешил с решениями.

КХЛ —  мощная лига, победа в ней —  большой успех. «Авангард» —  команда с большим именем. Знаковая. Мне важно было понять, совпадают ли наши взгляды и наши цели. Понял, что так оно и есть. Что это правильное место для меня. Мы строим целую культуру, создаем идентичность. Мы хотим, чтобы наши хоккеисты правильно нас представляли. И не только нас —  всю лигу. У нас должен быть соответствующий имидж. Клуб —  это не только то, что происходит на льду, это еще и работа за его пределами. Как у нас устроена логистика, как мы выглядим, как мы работаем в тренажерном зале, как мы общаемся с болельщиками и журналистами —  это все важно, это часть культуры и идентичности. Мы должны быть семьей, в которую и наши болельщики входят. В этом мы с руководством сошлись.

Нам сделали шикарную студию для видеоанализа с кучей мониторов и возможностей. Куда приводим парней после матчей, чтобы показать им индивидуальные разборы их игры. Или —  на ноутбуке. И объясняем, что хорошо, что плохо, где лучше сыграть по-другому и как, чтобы они лучше понимали игру как таковую. И это делает их лучше. На самом деле в КХЛ полно хоккеистов, которые могли бы играть в НХЛ. 

Я вас уверяю, здесь невероятный уровень хоккея.

Хоккей —  простая игра. Если ты понимаешь базовые вещи —  все просто. Наша система очень проста. Посмотрите хотя бы на то, как быстро мои ребята все поняли, как быстро они ее освоили. Само собой, можно еще лучше. И мы обязательно будем прибавлять с каждым новым видеоразбором, с каждой тренировкой. Конечно, останутся ошибки. Но хоккей в принципе соткан из ошибок. Идеального хоккея не существует. Всегда будут ошибки. Я принимаю это как тренер, мои коллеги принимают это. 

Главное, чтобы наши хоккеисты работали в рамках системы и для нее. И при этом показывали свой максимум и получали удовольствие, в то же время изучая игру, прокачивая свои навыки. Мы должны развиваться все вместе. Нам, я имею в виду тренерский штаб, очень повезло. Мы тренируем не замечательных хоккеистов, а замечательных личностей. Как тренеру мне очень легко и весело работать с этой командой. Потому что это хорошие люди. Хорошие люди делают команду хорошей. Совсем не обязательно это должны быть сильные хоккеисты. Талант не гарантирует успеха.

Об ошибках

— Я всегда говорю своим игрокам: «Допускайте ошибки» . Допускайте, потому что я тренирую уже 26-27 лет, и никогда не видел безошибочной игры. Я не верю в то, что возможно не ошибаться. Потому что хоккей —  слишком быстрый вид спорта. Во время матча происходит столько разменов по позициям, столько всего происходит, шайба летает по площадке на огромной скорости. Иногда игра идет 6-7 минут без остановок. Поэтому всегда будут ментальные ошибки, физические ошибки, но это необходимо принять, пусть многие тренеры так и не делают. Если ты играешь на команду, если принимаешь систему —  ошибайся, пробуя что-то необычное, я только за. Но я ненавижу эгоистичных игроков. У которых только «я, я, я». С такими невозможно побеждать. Побеждаешь ты за счет командных игроков. Но даже они будут допускать ошибки. Если вся жизнь —  это черед ошибок, то как хоккей может их не содержать? Это невозможно! Только упрямые этого не понимают. А я принимаю этот факт. И никогда не буду сажать игрока на лавку за ошибку. Только за отсутствие дисциплины или несоответствие командной системе.

Начало

— Я никогда не играл профессионально, но прошел хорошую школу жизни. Когда мне было 17, умер мой отец. Мы жили в маленьком городке с населением в 10 тысяч. Мой отец был одним из боссов в большой компании —  на бумажной фабрике. Один из его партнеров пришел на похороны и сказал моей матери: «Четыре поколения Хартли работали на этой фабрике» . В то время это была реально огромная бумажная фабрика. И добавил: «Мы бы хотели видеть у себя твоего сына, когда ему исполнится 18». 

Я ведь собирался поступить в университет. Хотел стать педагогом. Потому что пока учился в средней школе, летом занимался как учитель с умственно отсталыми детьми. Мне это очень нравилось. Наверное, впоследствии мне это помогло. Будучи тренером, ты выступаешь в роли учителя. И мне нравится учить хоккеистов игре. Мне нравится показывать им нарезки их смен и объяснять, что можно было бы сделать лучше. Или работать с группой над взаимодействием. Так вот, после того разговора мама передала мне слова папиного друга. У меня была младшая сестра. И наша семья была очень близка. 

В общем, мне пришлось отказаться от своих планов и пойти на фабрику. Меня там ждали и хотели видеть. Правда, через четыре года она закрылась. Но мне повезло найти другую работу —  на другой крупной фабрике. В нашем городке их было две: бумажная и по производству ветровых стекол. На второй боссом был мой сосед. Он меня и устроил. На бумажной работало где-то 600 человек. На стекольной —  примерно 500. Помимо того, что я играл во все командные виды спорта —  американский футбол, бейсбол, хоккей, всегда был частью самых разных команд, мне еще и приходилось взаимодействовать на работе с огромным количеством людей. Это всегда командная работа. Я всегда был частью группы из как минимум 5-6 человек. В одиночку, в отрыве от коллектива, там никто не работал. Это дало мне понимание того, что такое командная работа в принципе.

Я работал на фабрике, которая находилась рядом с домом. И я думал, раз уж начал работать в 18 лет —  так и отработаю всю свою жизнь. Меня это устраивало, мне все нравилось. Мой сын родился в 1985-м, мне тогда было 25. И тогда у меня, как у отца, появился план: через пару лет вывести своего сына на лед, который я заливал на заднем дворе. И заниматься с ним. Дочь чуть старше, она занималась фигурным катанием. В общем, я хотел быть обычным отцом. Водить их на большую ледовую площадку, когда она была открыта для всех, чтобы учить кататься. Как истинный канадец. Хоксбери —  маленький городок. Фабрика была в полкилометре от дома в одну сторону, ледовая площадка —  в полкилометре в другую. В общем, с двумя маленькими детьми я даже и подумать не мог о тренерстве. Заниматься с сыном, вырастить его, отдать в хоккейную школу, следить за его выступлениями за команду, учить его —  это вот было по мне. Но мысли именно стать тренером никогда меня не посещали. Это подразумевает разъезды, а у меня же маленькие дети —  как они без меня. 

Хотя я с 18 лет постоянно принимал участие в летних тренировочных лагерях для детей. Как тренер. Потому что мне нравилось учить —  эта любовь никуда не уходила. Занимался с вратарями —  я же вратарь. Но это все-таки все было рядом с домом. В общем, проходил очередной такой лагерь, и ко мне подошел человек, который тренировал меня в детстве —  в бейсбольной команде. Он был хорошим тренером. А еще —  президентом местного клуба юниорской лиги. Сказал мне: «Мы только что наняли главного тренера, нам нужен тренер вратарей. И я подумал о тебе». 

Мне было 27 лет, я играл за любительскую команду. И, чтобы играть за нее, проделывал двухчасовой путь по метелям, по снегам. Потому что она базировалась довольно далеко от Хоксбери. Всегда ездил с другом, с которым мы вместе играли по юниорам, чтобы было кому помочь в случае чего. Вы просто не представляете себе эти заснеженные обдуваемые всеми ветрами дороги. Друг не был женат, так что с удовольствием составлял компанию. Помню, как сказал ему: «Мы с тобой больные. Таскаемся за тридевять земель в таких условиях, когда разбиться на машине —  проще простого. И все это —  просто ради того, чтобы поиграть в хоккей, получить от этого удовольствие. Однажды точно разобьемся. Я ведь могу играть в более слабых лигах, зато в полукилометре от дома. Но еду в метель».  

Тогда мне и пришла мысль, которую я ему высказал: «Если бы я мог помогать какой-то местной команде, то мог бы закончить играть сам, оставаясь при этом в хоккее. Рядом с ним. Хоккей был и остается моей любовью, и я не мог без него жить. Разве что в чуть другой роли» . Это было зимой, а уже летом ко мне обратился тот президент местного клуба. Из моего маленького городка. Что я мог сказать – только «вау». Мне больше не придется кататься черт-те куда. Так что я позвонил ему и сказал: «Я готов принять твое предложение, но у меня есть пара условий. Деньги мне не нужны. Платить мне не надо. Но...». 

Тут надо объяснить, что на фабрике ветровых стекол одну неделю ты работаешь смену с полуночи до восьми утра, вторую с восьми до четырех, третью —  с четырех до полуночи. И так по новой. А тренировки были в пять вечера. В общем, я поставил условие, что в неделю, когда я работал с четырех до полуночи —  на тренировках появляться не буду. И не буду ездить на выездные матчи. Потому что хочу быть со своей семьей. Он согласился, мы ударили по рукам. Он был рад, я был рад, но даже тогда не думал о том, чтобы когда-нибудь стать главным тренером какой-либо команды. 

С самого начала все в команде пошло плохо. Мы проиграли все предсезонные матчи. Это сейчас мне плевать на их результаты. Наполнение важнее. Оценить наработки и взаимодействие важнее. Откорректировать что-то —  важнее. Чему-то научить парней —  важнее. А тогда я не знал, что на поражения в контрольных играх не стоит обращать большого внимания. Правда, потом начался сезон, и мы проиграли первые его восемь матчей. Уже после четвертого, а проигрывали мы с треском —  1:10, 0:8 и все в таком духе, ко мне пришел президент клуба и сказал: «Парни в команде хотят, чтобы ты стал их главным тренером». «Что???» , —  только и оставалось мне ответить. У меня не было ни видения того, что делать на этом посту, ни желания на нем работать. Я наслаждался самим процессом, находясь в полукилометре от дома и занимаясь с мальчишками. Семья под боком, работа никак не страдает —  разве не здорово? Для меня это было хобби. Не более того. Так что я сказал: «Нет. Я не тренер». Но после того разговора не спал всю ночь.

Шестой матч сезона. Мы снова проигрываем. Снова приходит президент и говорит: «Я уволю нашего главного. Ты должен занять его место» . Я опять пошел в отказ. Отправился прямиком к нашему главному и сказал: «Мы должны начать побеждать. Иначе тебя уволят. И уже хотят» . Так он не стал меня слушать. Я начал объяснять ему: «Это мой родной город. Я знаю тех, кто здесь живет. Это самый что ни на есть хоккейный город. И мы должны сделать хоть что-то. Поменять игроков, да что угодно, потому что если ничего не изменится —  тебя уволят, а я не хочу быть главным» . Он все равно не послушал меня. После восьмого поражения подряд президент пришел ко мне, а мы были достаточно близки, потому что я еще ребенком у него играл, и мы много лет были знакомы, хотя он намного старше, но еще жив. Так вот, он попросил оказать ему услугу. Я сразу сказал, что не буду тренировать. На что он спросил: «Ты же мне друг?» . Я ответил, что да, он мне —  «большой друг» (произнес по-русски — прим. «СЭ»). И тут говорит: «Первое —  я уволил нашего тренера. Второе – я нанял другого, но он сможет к нам присоединиться только через две недели. Окажи мне услугу, поработай эти две недели. Помоги мне». Он врал. Но тогда я этого еще не знал. Он пообещал, что через эти две недели я вернусь к своим вратарям. 

— Вы взяли отпуск на работе? 

— Нет. Я просто поменялся сменами. Коллеги в возрасте не любили ночные смены, потому что ломался режим, и потом они не могли спать. Так что я запросто обменял неделю вечерних смен на неделю ночных. Дальше у меня была еще одна неделя ночных, но уже моя по расписанию. А потом —  утренних. У нас тогда пришла пора выездных матчей. Я одевался, брал с собой рабочую одежду, костюм с галстуком и туфлями, еду и прыгал в автобус. После игр один из моих игроков забирал тот костюм и нес ко мне домой. А автобус выкидывал меня возле фабрики, куда я отправлялся на ночную смену. С утра —  домой и —  снова на арену. Весь сезон прожил в таком графике. Само собой, через две недели я спросил: «Где новый тренер?». 

Президент ответил, что он попросил слишком много денег. И придется искать другого. «Но ты должен мне помочь, нельзя же бросать команду»,   — он повторял это много раз. А я все наивно ждал этого нового тренера, ждал. В общем, так он и не появился, но мы вышли в плей-офф! Это после такого кошмарного старта. Заняли восьмое место. Так что попали на команду, занявшую первое. И проиграли ей три первых матча.

И вот утро перед четвертой встречей. Мы играли в Хоксбери, и я сказал жене: «Это мой последний матч в качестве главного тренера. Мы наверняка проиграем» . Я чувствовал, что уже ничем не могу помочь своим пацанам. Да, наша команда стала сильнее. Она прибавила. Я много чего пробовал. Но у меня совсем не было опыта. А наш соперник был объективно лучше. 

Я все думал о своей семье. У меня была моя работа. И я смотрел на тот сезон как на услугу своему старому знакомому. Просто помощь, раз уж он не мог найти тренера. Я тратил время зря —  старался быть лучше день ото дня, но все равно не представлял, что могу стать тренером. 

Хорошо помню то утро. Завтрак с женой и детьми. Настрой, что мы скорее всего потерпим поражение. Слишком уж хорош был наш соперник. Я был уверен, что в тот день все закончится. А потом у президента будет целое лето, чтобы найти себе нового тренера. Ну а я вернусь к вратарям, займусь сыном, буду играть с ним в хоккей и получать от этого удовольствие —  в общем, стану нормальным канадским отцом. Но во мне взыграло самолюбие. И когда я пришел на арену, сказал своему помощнику: «Я ненавижу проигрывать. Мы ни за что не сдадимся. Мы просто обязаны выиграть этот матч!». 

Та игра —  это Давид против Голиафа. Настолько они были сильнее. Но делать-то что-то нужно было. Так что я поговорил с каждым из своих хоккеистов с глазу на глаз. Не знал, чего ожидать, но парни так прониклись, были так мотивированы, что мы выиграли, забив победный гол где-то за минуту до конца. И та шайба —  словно кто-то пришел на лавку и сделал мне укол, вколов тренерские способности. Я чувствовал себя так, будто выиграл Кубок Стэнли, хоть это и был всего лишь один победный гол, всего лишь одна игра, но она полностью изменила меня. Я понял, что могу, а главное —  хочу тренировать! Да, в пятом матче мы отправились в Пэмбрук и проиграли. Сезон закончился. Но я с поговорил с каждым из своих игроков, когда мы вернулись, подвел какие-то итоги и к тому моменту —  в своей голове —  уже был готов уволиться с фабрики. Хотя это был огромный риск. Работа на фабрике приносила большие деньги. Работа тренером —  чуть-чуть («чуть-чуть» Хартли произнес по-русски —  прим. «СЭ»). 

Мы сели с женой поговорить. Я сказал ей: «Я хочу тренировать. Наверное, я не хочу работать всю жизнь по ночам на фабрике. И мне кажется, что у меня получиться быть тренером». Моя жена стала сиротой в 12 лет. Потеряла и отца, и мать. Но я помнил своего тестя. Ему принадлежали сильные бейсбольная и хоккейная команды, когда он был жив. Так что она воспитывалась в спорте. Надеялся, что поймет меня. А она без сомнений сказала: «Давай. Пробуй. Я с тобой. Я тебя поддержу» . У нее тоже была хорошая работа. Так что она была уверена, что у нас все будет в порядке.

—  А у вас-то были такие ситуации, когда приходит менеджер и говорит, что такой-то игрок должен играть там-то? 

—  Конечно, были. Это повсеместная практика. Мне-то еще повезло поработать с хорошими людьми. У меня хорошие воспоминания от моих генеральных менеджеров. С какими-то приходилось сложнее, с какими-то —  легче. Но они были честны со мной. И я понимал, что владельцы оказывают на них давление, а они, в свою очередь, —  перекладывают его на меня. Бывает еще и так, что тренеры потом перекладывают это давление на игроков. И это очень плохой вариант. Причем для всех. Но не все это понимают. Я же говорю —  важны люди, с которыми ты работаешь, которые тебя окружают. Правда, в свое время, когда я был молодым тренером, мне не приходилось выбирать. Мне нужно было платить по счетам. Нужно было иметь возможность сказать семье, что у нас все будет в порядке. Что будут деньги на школу. Что будут деньги на занятия хоккеем. Что будут деньги на занятия фигурным катанием. И, конечно, я подчинялся тем или иным указаниям.

Но даже и так —  я вспоминаю свою карьеру и говорю себе: пусть черные дни и встречались, хоккей все равно был очень добр ко мне. Хоккей подарил мне жену. Я встретил ее, играя вместе с ее братом. Я много чего добился. У меня все в порядке в бизнесе —  и тоже благодаря хоккею. Благодаря ему я объездил множество стран, познакомился с отличными людьми. Как бывшему работнику фабрики ветровых стекол из 10-тысячного городка —  мне очень трудно жаловаться на жизнь. Я ей наслаждаюсь.

  vomske.ru  
 
По теме
На Левобережье Омска до конца марта скорректируют работу нескольких светофоров Специалисты омского дептранса продолжат следить за дорожной ситуацией на Левом берегу, поэтому, возможно, это не последние корректировки.
Награда волонтёру - Газета Омский пригород Активист волонтёрского сообщества «Помощь солдатам» был награждён медалью.
Газета Омский пригород
Весна идет в музей! - Музей-заповедник Старина Сибирская С наступлением весны жизнь как будто расцветает, оживает природа. Меняются темы экскурсий в музее.
Музей-заповедник Старина Сибирская