Наталья Синдеева — основатель медиахолдинга «Дождь»: «Мы оказались в аду и за день потеряли 80% зрителей»

altText
Фото: www.omsktime.ru

В 2014 году российские кабельные операторы отказались транслировать телеканал «Дождь» из-за скандального опроса, посвященного блокаде Ленинграда. Тогда, по словам Синдеевой, телеканал потерял до 90% аудитории, и чтобы избежать закрытия, был вынужден сократить половину сотрудников и обратиться к зрителям за финансовой помощью.

Синдеева рассказала, как именно компании удалось преодолеть кризис и начать зарабатывать самостоятельно, почему телеканал отказывается от продвижения на телевидении в пользу продвижения в интернете и как старая редакция встретила новое руководство после увольнения Михаила Зыгаря.

— Каким вы хотели создать «Дождь»?

— Любой бизнес — это живой организм, а медиабизнес — это личность, человек с характером. В этом я убедилась на протяжении 22-летней карьеры в медиа. Это никогда не константа, но бизнес, который всегда подвластен эмоциям, редакции, владельцам, контекстам. На него влияет все, что происходит вокруг, как на человека, который растет и меняется. С «Дождем» все было именно так.

Мы мечтали об одном телеканале, но я не могла представить, что у нас получится новостной общественно-политический канал. Я мечтала об «оптимистичном канале», с интеллектуальным, но не снобским контентом.

— Что это за контент?

— Идея была такая: транслировать много авторских программ, которые затрагивают разные интересы. Мы же интересуемся не только политической жизнью, но и музыкой, театром, кино.

Нам хотелось со своим подходом, со своим авторским взглядом, со своей интонацией собрать то, что интересует людей — без треша, «желтухи» и дешёвой генерации трафика.

Мы формулировали портрет зрителя так — это не ленивые, не равнодушные люди, которых волнует жизнь, и они пытаются что-то менять. Таких людей мы и получили.

Когда канал только создавался, мы транслировали программы разного формата. Я помню, как у нас появились программы о документальном, сложном кино, которые тогда вели Ольга Дыховичная и Александр Скляр. Михаил Козырев занимался музыкальным направлением. Также у нас была выстроена целая линейка авторских шоу, которые мы хотели развивать.

Параллельно с этим мы выстраивали новостную службу. Мы первыми среди медиа оказались в интернете, в соцсетях. Это помогло нам сразу получать обратную связь от зрителей. Не как раньше, когда они присылали письма в редакцию.

Так мы поняли, что этой аудитории не хватает информационной картины дня без цензуры, без черных списков, и это стало главным направлением развития канала. Неожиданно, в первую очередь для меня.

В сравнении с сегодняшним днем, 2010 год был очень свободным, хотя уже тогда мы понимали, что потихоньку закручиваются гайки, замалчиваются некоторые темы, уже есть много того, что находится под запретом.

Помню, что у нас впервые во время телеэфира...

В 2014 году российские кабельные операторы отказались транслировать телеканал «Дождь» из-за скандального опроса, посвященного блокаде Ленинграда. Тогда, по словам Синдеевой, телеканал потерял до  90% аудитории, и  чтобы избежать закрытия, был вынужден сократить половину сотрудников и  обратиться к  зрителям за  финансовой помощью.

Синдеева рассказала, как именно компании удалось преодолеть кризис и  начать зарабатывать самостоятельно, почему телеканал отказывается от  продвижения на  телевидении в  пользу продвижения в  интернете и как старая редакция встретила новое руководство после увольнения Михаила Зыгаря.

—  Каким вы  хотели создать «Дождь»?

—  Любой бизнес  — это живой организм, а  медиабизнес  — это личность, человек с  характером. В  этом я  убедилась на  протяжении 22-летней карьеры в  медиа. Это никогда не  константа, но  бизнес, который всегда подвластен эмоциям, редакции, владельцам, контекстам. На  него влияет все, что происходит вокруг, как на  человека, который растет и  меняется. С  «Дождем» все было именно так.

Мы  мечтали об  одном телеканале, но  я  не  могла представить, что у  нас получится новостной общественно-политический канал. Я мечтала об  «оптимистичном канале», с  интеллектуальным, но  не  снобским контентом.

—  Что это за  контент?

—  Идея была такая: транслировать много авторских программ, которые затрагивают разные интересы. Мы  же интересуемся не  только политической жизнью, но  и  музыкой, театром, кино.

Нам хотелось со  своим подходом, со  своим авторским взглядом, со  своей интонацией собрать  то, что интересует людей  — без треша, «желтухи» и  дешёвой генерации трафика.

Мы  формулировали портрет зрителя так  — это не  ленивые, не равнодушные люди, которых волнует жизнь, и  они пытаются что-то менять. Таких людей мы  и  получили.

Когда канал только создавался, мы  транслировали программы разного формата. Я  помню, как у  нас появились программы о  документальном, сложном кино, которые тогда вели Ольга Дыховичная и  Александр Скляр. Михаил Козырев занимался музыкальным направлением. Также у  нас была выстроена целая линейка авторских шоу, которые мы  хотели развивать.

Параллельно с  этим мы  выстраивали новостную службу. Мы первыми среди медиа оказались в  интернете, в  соцсетях. Это помогло нам сразу получать обратную связь от  зрителей. Не  как раньше, когда они присылали письма в  редакцию.

Так мы  поняли, что этой аудитории не  хватает информационной картины дня без цензуры, без черных списков, и  это стало главным направлением развития канала. Неожиданно, в  первую очередь для меня.

В  сравнении с  сегодняшним днем, 2010 год был очень свободным, хотя уже тогда мы  понимали, что потихоньку закручиваются гайки, замалчиваются некоторые темы, уже есть много того, что находится под запретом.

Помню, что у  нас впервые во  время телеэфира была произнесена фамилия Ходорковского, который тогда сидел в  тюрьме. И  был запрет на  его упоминание. Хотя сейчас это смешно вспоминать. В  2011  году, во  время митингов на  Болотной площади, мы  стали партийным телеканалом, поскольку разделяли чувства протестного движения. Партийным  — в  смысле, мы  не  скрывали своей позиции и  того, на  чьей мы  стороне.

—  Можно ли  сказать, что вы  заметили отсутствие собственного информационного канала у протестующих, и  решили заполнить вакуум?

—  Все проходило естественно. Когда все началось, мы  не знали, во  что это все превратится. Но  мы  были единственными, кто стал транслировать эти события. Вспомните  — тогда не  было функции прямых трансляций в  Facebook и  YouTube. Фактически тогда «Болотную» показывали мы  и  «РИА Новости».

Дальше мы  понимали, что вот она  — наша аудитория. У  всех [в  редакции] была эйфория, все хотели перемен. Тогда мы  налепили на  себя белые ленточки. Потом, конечно, много спорили внутри редакции  — было это правильно или нет.

На  американском медиарынке существует несколько партийных каналов, с  ярко выраженными пристрастиями  — Fox News, CNN, MSNBC,  — потому что у  них двухпартийная система. Если  бы у  нас тоже была действительно двухпартийная система с  представительством во  власти, в  обществе, то  я  бы не видела никаких проблем с  тем, какую позицию занимали  бы мы.

Это было  бы интересно, потому что в  обществе рождается дискуссия, и  у  человека появляется право выбора. Поскольку в  России такой системы нет, то  мы  становимся оппозиционными по  отношению к  мейнстриму, хотя мне слово «оппозиционность» по  отношению к  нашему каналу не  нравится. Я  все время стараюсь от  него отбрыкаться, потому что во  многом нам это навязали.

Периодически наши друзья-конкуренты говорили, что «Дождь» оппозиционный, но  я  для себя и  для нашей аудитории нашла четкий ответ  — фразу чешского писателя и  первого президента республики Вацлава Гавела: «Если в стране царит ложь, то  любая правда становится оппозиционной».

Когда мы  вышли из  периода «Болотной», то  «Дождь» сильно повзрослел. Мы  всё взвесили и  поняли, что не  можем быть партийным каналом. Это было  бы неправильно  — тогда мы  будем вынуждены стоять в  жесткой оппозиции и начнем замыкаться.

В  данном случае  я, как владелец, никакой не  оппозиционер и  не  революционер  — ни  по  отношению к  власти, ни  по  отношению к  сегодняшней жизни. Для меня «Дождь»  — это бизнес, и  телеканал мы  создавали и  продолжаем выстраивать именно как бизнес, а  не  как ресурс влияния.

Получилось так, что аудитория, которая может монетизировать этот проект,  — сперва за  счет рекламы, а  теперь за  счет подписки —  оказалась с  определенными взглядами, ценностями.

Эти ценности мне близки. Но  все равно, телеканал  — это бизнес, а  любой бизнес  — это ответственность перед людьми, работающими на канале и  смотрящими «Дождь». И  наша задача сделать канал популярным, чтобы он был финансово устойчивым, продолжая отстаивать свои ценности, не  идя на баррикады.

Мы  решили стать площадкой для дискуссии, в  которой есть и оппозиция, и  представители власти. Нам потребовался год серьезной работы для повышения доверия, уважения к  тому, что мы  делаем.

К  концу 2012-2013  годов, до  тех пор, когда у  нас начались проблемы, мы  сумели этого добиться. К  нам приходили политики всех уровней, чиновники, бизнесмены, за  исключением Владимира Путина. Дмитрий Медведев тоже был  — в  2011  году, когда мы  только начали подавать признаки жизни. Его приход как раз и  вывел нас в  общественно-политическую повестку.

Никита Евдокимов

 
По теме
На дорогах и тротуарах ледяные рытвины и огромные лужи Наташа ЛИПИНСКИ Фото: vk.com/aomsk?from=search В паблике «Аварийный Омск» появился снимок автобуса, который стоит в огромной луже без колеса.
Мошенники из Омска попали под суд после обмана жителей нескольких регионов 20-летние подсудимые звонили жителям Омской и Новосибирской областей, рассказывали придуманную историю, а после получали от потерпевших крупные суммы.
Куда сходить в Омске 29, 30 и 31 марта - Пульс Live Куда сходить в Омске 29, 30 и 31 марта  Пятница - день недели, которого ждут буквально все, от воспитанников детского сада до топ-менеджера крупной корпорации.
Пульс Live
Награда волонтёру - Газета Омский пригород Активист волонтёрского сообщества «Помощь солдатам» был награждён медалью.
Газета Омский пригород