Церковь весной 1917 года приветствовала свержение императора и поддержала Временное правительство, но не стала духовным приютом для потерявшего ориентиры общества

altText
Фото: www.omsktime.ru

«Двести лет Православная церковь пребывала в рабстве, — вдохновенно говорил архиепископ Новгородский и Старорусский Арсений на первом после Февральской революции заседании Святейшего синода. — Теперь даруется ей свобода. Боже, какой простор! Но вот птица, долго томившаяся в клетке, когда ее откроют, со страхом смотрит на необъятное пространство; она не уверена в своих силах... Так чувствуем себя в настоящий момент и мы, когда революция дала нам свободу».

Власть в России сменилась в середине православного Великого поста, накануне крестопоклонной недели. Следовало ожидать, что духовенство станет на защиту императорского дома. Но епископы отказались поддержать не только Николая II, но и монархию как таковую. Формально она продолжала существовать. Решение о государственном устройстве предстояло принять Учредительному собранию. Но иерархи церкви уже забыли о монархии. И недели не прошло после отречения императора, как Святейший синод заменил в богослужениях поминовение царской власти молитвенным поминовением народовластия. Священникам запретили проповедовать в пользу сохранения монархии.

Иначе говоря, синод фактически провозгласил Россию республикой. Хотя Временное правительство сделает это только через полгода, 1 сентября 1917 года. Синод раньше правительства отменил и так называемые царские дни — дни рождения и тезоименитства императора, его супруги и наследника престола, дни восшествия на престол и коронации, которые отмечались как государственные праздники.

Восславить новое начальство

Не успели высохнуть чернила на манифесте об отречении, как обер-прокурор синода восторженно объявил: «Революция дала нам свободу от цезарепапизма». Из зала синода вынесли царский трон.

Общее собрание Екатеринбургской духовной консистории отправило приветственную телеграмму председателю Государственной думы Михаилу Родзянко: «Екатеринбургское духовенство восторженно приветствует в лице вашем свободную Россию. Готовое все силы свои отдать на содействие новому правительству в его устремлениях обновить на началах свободы государственный и социальный строй нашей родины, возносит горячие молитвы Господу Богу, да укрепит Он Всемогущий державу Российскую в мире и да умудрит Временное правительство в руководительстве страной на пути победы и благоденствия».

Епископ Кубанский и Екатеринодарский Иоанн (Левицкий) выступал на чрезвычайном собрании духовенства Кубанской епархии в Екатеринодаре: «Народ-богатырь сбросил с себя оковы рабства, и церковь вздохнула свободнее. Как узник, освобожденный из темницы, чувствует себя на верху счастья, так и церковь в лице верных чад своих не может не радоваться своему освобождению от тех стеснений, которые давили самоопределяющуюся ее деятельность. Только свободная церковь в свободном государстве может свободно служить народному благу».

Временное правительство в марте 1917 года освободило солдат от обязательного исполнения религиозных обрядов и таинств. Из солдат православного вероисповедания на Пасху, 2 апреля, причастился лишь каждый десятый. А ведь годом...

«Двести лет Православная церковь пребывала в  рабстве, — вдохновенно говорил архиепископ Новгородский и  Старорусский Арсений на  первом после Февральской революции заседании Святейшего синода. —  Теперь даруется ей свобода. Боже, какой простор! Но  вот птица, долго томившаяся в  клетке, когда ее откроют, со  страхом смотрит на  необъятное пространство; она не  уверена в  своих силах... Так чувствуем себя в  настоящий момент и  мы, когда революция дала нам свободу».

Власть в  России сменилась в  середине православного Великого поста, накануне крестопоклонной недели. Следовало ожидать, что духовенство станет на  защиту императорского дома. Но  епископы отказались поддержать не  только Николая  II, но  и  монархию как таковую. Формально она продолжала существовать. Решение о  государственном устройстве предстояло принять Учредительному собранию. Но  иерархи церкви уже забыли о  монархии. И недели не  прошло после отречения императора, как Святейший синод заменил в богослужениях поминовение царской власти молитвенным поминовением народовластия. Священникам запретили проповедовать в  пользу сохранения монархии.

Иначе говоря, синод фактически провозгласил Россию республикой. Хотя Временное правительство сделает это только через полгода, 1 сентября 1917  года. Синод раньше правительства отменил и  так называемые царские дни  — дни рождения и  тезоименитства императора, его супруги и  наследника престола, дни восшествия на  престол и  коронации, которые отмечались как государственные праздники.

Восславить новое начальство

Не  успели высохнуть чернила на  манифесте об  отречении, как обер-прокурор синода восторженно объявил: «Революция дала нам свободу от цезарепапизма». Из  зала синода вынесли царский трон.

Общее собрание Екатеринбургской духовной консистории отправило приветственную телеграмму председателю Государственной думы Михаилу Родзянко: «Екатеринбургское духовенство восторженно приветствует в  лице вашем свободную Россию. Готовое все силы свои отдать на  содействие новому правительству в  его устремлениях обновить на  началах свободы государственный и социальный строй нашей родины, возносит горячие молитвы Господу Богу, да укрепит Он  Всемогущий державу Российскую в  мире и  да  умудрит Временное правительство в  руководительстве страной на  пути победы и  благоденствия».

Епископ Кубанский и  Екатеринодарский Иоанн (Левицкий) выступал на  чрезвычайном собрании духовенства Кубанской епархии в Екатеринодаре: «Народ-богатырь сбросил с  себя оковы рабства, и  церковь вздохнула свободнее. Как узник, освобожденный из  темницы, чувствует себя на верху счастья, так и  церковь в  лице верных чад своих не  может не  радоваться своему освобождению от  тех стеснений, которые давили самоопределяющуюся ее деятельность. Только свободная церковь в  свободном государстве может свободно служить народному благу».

Временное правительство в  марте 1917 года освободило солдат от  обязательного исполнения религиозных обрядов и  таинств. Из  солдат православного вероисповедания на  Пасху, 2  апреля, причастился лишь каждый десятый. А  ведь годом раньше, на  Пасху шестнадцатого года, причастились почти все.

Народ-богоносец стал народом-атеистом?

На  положении церкви пагубным образом сказались слишком тесные отношения с  государственным аппаратом. Петр I  в 1721 году упразднил патриаршество. Учредил Святейший синод под руководством чиновника — обер-прокурора. Члены Синода получали жалованье из  казны. Храмы и  монастыри обязывались сообщать о  ставших известными на  исповеди «политических преступлениях». Церковь превратилась в  часть государственного аппарата и  должна была сосредоточиться на  воспитании подданных.

Священнослужители привыкли подчиняться начальству и одобрять решения власти. Сменилось начальство  — стали превозносить новое.  6 марта 1917 года синод повелел во  всех храмах отслужить молебны с  возглашением многолетия «благоверному Временному правительству». И  принялись поносить прежнее начальство.

Епископ Енисейский и  Красноярский Никон: «Многие русские монархи, и  особенно последний из  них, Николай  II, со  своею супругою Александрою, так унизили, так посрамили, опозорили монархизм, что о  монархе, даже и  конституционном, у  нас и  речи быть не  может. В  то  время как наши герои проливали свою кровь за  отчизну, в  то  время как мы  все страдали и  работали во  благо нашей родины, Ирод упивался вином, а  Иродиада бесновалась со  своими Распутиными и другими пресмыкателями и  блудниками. Монарх и  его супруга изменяли своему  же народу. Большего, ужаснейшего позора ни  одна страна никогда не  переживала. Нет, нет  — не  надо нам больше никакого монарха!»

Можно было подумать, что говорят не  отцы церкви, а пламенные революционеры.

Епископ Александровский Михаил (Космодемьянский), викарий Ставропольской епархии: «Воскрес Христос  — и  пали рабские дьявольские цепи. Пал самодержавный строй, деспотический режим  — и  рушились путы, которыми окована была вся жизнь человека от  утробы матери и  до  могильной гробовой доски».

На  собрании духовенства Вятки решили тайным голосованием выяснить политические предпочтения самих священнослужителей. За  монархию высказалось 11  человек, за  демократическую республику  — 59.

Архиепископ Тверской и  Кашинский Серафим (Чичагов): «Милостию Божию, народное восстание против старых, бедственных порядков в государстве, приведших Россию на  край гибели в  тяжелые годы мировой войны, обошлось без многочисленных жертв, и  Россия легко перешла к  новому государственному строю благодаря твердому решению Государственной думы, образовавшей Временное правительство, и  Совету рабочих депутатов. Русская революция оказалась чуть  ли не  самой короткой и  самой бескровной из  всех революций, которые знает история».

Но  быстрая смена вех не  помогла. Церковь воспринималась как часть прежнего режима. Упали и  влияние церкви, и  религиозность народа. Главный священник Балтийского флота доложил в  штаб флота: «Некоторые судовые команды решили отказаться от  присутствия на  кораблях судовых священников и совершаемого ими богослужения».

Кризис веры и  морали

Крушение монархии в  определенном смысле воспринималось и как крушение церкви. Ведь император был ее  главой. Нет императора  — нет и веры...

«Царь-батюшка, помазанник Божий, был в  народном сознании единственным носителем и  верховной инстанцией религиозной правды,  — писал философ и  религиозный мыслитель Семен Франк. —  С  того момента, как рухнула монархия, эта единственная опора в  народном сознании всего государственно-правового и  культурного уклада жизни, должны были рухнуть в России все начала государственной и  общественной жизни, ибо они не  имели в  ней самостоятельных основ, не  были укоренены в  духовной почве».

Политический истеблишмент в  марте семнадцатого считал революцию завершенной, а  для народа все еще только начиналось. Иван Бунин записал услышанное на  митинге. «Раньше, чем немцы придут, мы  вас всех перережем»,  — холодно бросил какой-то рабочий и  «пошел прочь». А  кто  же враг трудового народа? «Начальство», «власти», «буржуи», «паразиты трудящихся масс», «сытая сволочь», «фабриканты и  купцы».

Те  же люди, что еще недавно были монархистами, ожесточенно рвали портреты Николая. Немецкий военнопленный писал домой: «Переворот мало ощущается, разве только тем, что выкалывают глаза лубочным изображением царской семьи, на  которые вчера молились». Не  антимонархические чувства привели к  падению монархии. Наоборот: свержение императора словно санкционировало общенациональный погром. Николая лишили престола  — и  все развалилось. Было государство  — и  в  один день рухнуло. Только поняли это не сразу.

«Я  увидел яснее подлинную жизнь и  ужаснулся,  — вспоминал генерал Антон Деникин. —  Прежде всего разлитая повсюду безбрежная ненависть  — и к  людям, и  к  идеям. Ко  всему, что было социально и  умственно выше толпы, что носило малейший след достатка, даже к  неодушевленным предметам  — признакам некоторой культуры, чужой или недоступной... Ненависть с  одинаковой последовательностью и  безотчетным чувством рушила государственные устои, выбрасывала в  окно „буржуя“, разбивала череп начальнику станции и  рвала в клочья бархатную обшивку вагонных скамеек. Психология толпы не  обнаруживала никакого стремления подняться до  более высоких форм жизни: царило одно желание —  захватить или уничтожить. Не  подняться, а  принизить до  себя все, что так или иначе выделялось».

Но  многим нравилась такая жизнь! Без царя и  без веры. Без полиции и  чиновников. Без обязанностей и  без работы. Зачем трудиться, если в стране бесконечный праздник? Власть испарилась. Некому стало соблюдать закон. А если нет закона, то  и  моральные нормы словно отменили. Толпа, освобожденная от сдерживающих центров, приобрела звериный облик. Не  боялась насилия, не  боялась пролить кровь. Ожесточение и  цинизм, хаос и  всеобщее ослепление выпустили на волю худшие человеческие инстинкты.

В  революционные дни в  Гельсингфорсе (ныне Хельсинки) матросы убили полсотни своих офицеров, немногим меньше в  Кронштадте, куда всю войну переводили полууголовный элемент, «отбросы флота».

Назначенный командиром Кронштадтского порта адмирал Роберт Вирен поразился увиденному: «Вчера я  посетил крейсер „Диана“. На приветствие команда отвечала с  плохо скрытой враждебностью. Я  всматривался в лица матросов, говорил с  некоторыми по-отечески. Или это бред уставших нервов старого морского волка, или я  присутствовал на  вражеском крейсере. Такое впечатление оставил у  меня этот кошмарный смотр».

Адмирала Вирена матросы растерзали одним из  первых. Командующего Балтийским флотом адмирала Адриана Непенина убили выстрелом в спину... Видный большевик Гавриил Мясников (это он  убьет великого князя Михаила Александровича) торжествовал: «Хулиганы, воры, бандиты перерождались и  делались одержимыми, нетерпеливыми, готовыми на  все мыслимые жертвы революционерами».

Леонид Млечин

 
По теме
2024.03.28 епархиальное собрание (13) - Епархия 28 марта 2024 года в новом здании Епархиального управления состоялось Епархиальное собрание Омской и Калачинской епархий Омской митрополии.
Епархия
чтение_1р - Епархия 25 марта 2024 года участники православного подросткового отряда «Стрела» и инструкторского отряда «Фавор» собрались в храме для великопостного прочтения Евангелия.
Епархия
Песня жить и дружить помогает... - Газета Ваша звезда Наталья Чердынцева, жительница села Юрьевка, не мыслит себя без песни и творчества Культура – понятие широкое и всеобъемлющее, она связывает национальности и традиции, людей разных поколений и вероисповеданий.
Газета Ваша звезда