«Воздушный фрегат», преодолевший время

Омску, как и любому большому провинциальному городу, очень хочется богатой истории. А эта история всегда персонифицирована. Поэт, журналист, переводчик и отчасти этнограф Леонид Мартынов — один из немногих, кто достоин занять место не только в истории своего города, но и своей страны. Леонид Мартынов — ровесник первой русской революции, он родился в Омске 22 мая 1905 года. Про таких, как он, очень точно написал Тютчев: «Блажен, кто посетил сей мир в его минуты роковые! Его призвали всеблагие как собеседника на пир».

Революционные пиры, конечно, кровавы, но в ту эпоху других не было: призвали — пируй.   Хотя внешне все выглядело вполне обыденно: семейный кров под началом отца — инженера-строителя из мещан, классическая гимназия, неоромантическая литература. Жизнь на сломе эпох тем и хороша, что все кончается в один миг. Началась  революция 1917-го — и закончилась гимназия для Лени Мартынова. Пора было определяться, и Мартынов определился. В  1920-м недоучившийся гимназист примкнул к группе омских футуристов, которую возглавлял «король писателей» местного разлива Антон Сорокин. Тот самый, который о себе скажет: « Я думаю, что я великий писатель, но, может быть, я просто хороший счетовод».
 
Это было время непрестанного бурления местечковых гениев, среди которых, впрочем, было много настоящих талантов. Одним из них и оказался Леонид Мартынов. Хотя примкнул начинающий литератор к правильной группе: уже 1921 год стал для него временем первых публикаций — и поэтических, и журналистских. Для омской газеты «Рабочий путь» — заметки, а для местных журналов — стихи, позднее. «Сибирские огни», наверное, самый главный литературный журнал для Омска того времени для Мартынова был поэтическим полигоном.
 
Понятно, что его вирши тех лет грешат эпигонской вторичностью. Причем эта вторичность довольно странного свойства: в ней проглядывается и Маяковский (а как без него?) и что-то клюевско-надсоновско-северянинское. Эклектика вкуса, которая в случае с Леонидом Мартыновым его не испортила, но просто вела к выработке собственного стиля. Ковать стилистику омский начинающий поэт отправился, конечно, в Москву — ВХУТЕМАС как кузница пролетарского искусства. 
 
Высшие художественно-технические мастерские — это такое революционное учебное заведение, в котором если ты не авангардист, то труп. В культурном, разумеется, смысле. Культура ведь не формирует, а только фиксирует поведенческие стратегии и отдельного человека и целого социума. Социум был революционным, так что безудержный, незнающий берегов авангардизм как культурное явление просто зафиксировал изломы «раскрежещенной» эпохи. В Москве Мартынов примыкает к авангардистам. Но юного романтика революции ставят на место малярия и голод. Мартынов возвращается в Омск, и отнюдь не триумфатором. Однако именно здесь она находит себе вполне достойное применение. Мартынов — журналист, поэт и активный участник «художественной жизни города». Как журналист насыщается впечатлениями, как поэт из этого «грубого корма» лепит стихотворные образы. Все это продолжается до 1932 года.
   
«Страшен жребий русского поэта, и неумолимый рок ведет Пушкина — под дуло пистолета, Достоевского — на эшафот».
 
Этот страшный русский поэтический жребий привел Леонида Мартынова  в подвалы НКВД. В 1932-м Мартынов был арестован по обвинению в контрреволюционной пропаганде. Ему приписали участие в мифической группе сибирских писателей, в «деле сибирской бригады». (Вот когда появились «бригады» в Омске, а мы-то думали — в девяностые!) Спасся поэт случайно. Если, конечно, спасением можно считать административную ссылку в Вологду, продлившуюся до 1935 года. Потом снова Омск — и никакой политики! Мартынов пишет несколько поэм с исторической сибирской тематикой. Он вообще как-то ушел от действительности в поэтические фантазии. То загадочная Гиперборея, то «златокипящая Мангазея». Такое время — писать лучше о том, чего нет. Но именно это и принесло Мартынову известность: в 1939 году его книга «Стихи и поэмы» прогремела по всей Сибири. И в сущности, все было относительно гладко. А уже в победном 1945-м в Москве вышла его вторая книга — «Лукоморье». Мартынова благосклонно заметили в столице. Но радовался он не слишком долго. 
 
В конце 1940-х годов омский стихотворец подвергся «острой журнально-газетной проработке», связанной с выходом в свет книги «Эрцинский лес» («Воздушные фрегаты»). Фанфары играли недолго, а вот призрак ГУЛАГа замаячил вполне отчетливо. Но опять пронесло — просто перестали печатать вплоть до смерти «отца народов» Сталина. Хрущевская оттепель стала для омского поэта удивительно плодовитой: до 1980 года было издано более двадцати его книг поэзии и прозы. Именно в период оттепели появляются первые стихи Мартынова о Ленине и вскоре после — стихи к юбилейным датам. Конъюнктуру и в поэзии никто не отменял. Об этом периоде своего творчества Леонид Мартынов говорит сам:
 
«Суетня идет, возня. И ужасная грызня. За спиною у меня. Обвиняют, упрекают, оправданий не находят, и как будто окликают все по имени меня…»
 
Но талант — он «дырочку найдет». Леонид Мартынов ушел в переводы. Это, конечно, не Вийон, Рембо, Верлен, Бодлер, которых он мечтал переводить в молодости. Но список тоже не слабый: Межелайтис, Мицкевич, Тувим, Петефи. За книги стихов «Первородство» (1965) и «Гиперболы» (1972) Мартынов был удостоен званий лауреата Государственной премии РСФСР. Жизнь можно было бы считать удавшейся. Признание есть и официальное, и у читателей. Чего еще, казалось бы, желать поэту. Вот только странная горечь его талантливых стихов как будто говорит об обратном…    
 
Ангел мира есть
И ангел мора,
Ангелы молчания на сборищах...
 
Я любуюсь
Ангелами спора,
Охраняющими бурно спорящих:
 
У единоборцев за плечами
Вьются эти ангелы-хранители,
От неясных доводов в печали,
Справедливых доводов ценители.
 
Бдят!
Но улетают,
Словно мухи,
Если пахнет спорами напрасными,
Потому что только злые духи
Притворяются на все согласными.
 
Спорить с эпохой, особенно той, которая досталась для жизни Леониду Мартынову, — это очень непросто. Победить ее можно, только пережив, буквально или творчески. Леониду Мартынову это удалось. Умерев физически еще в 1980-м, он одолел эпоху стихами и остался жив в них.    



Сергей Брысин
 
©
 
По теме
  За многолетний добросовестный труд, достижение высоких показателей и профессиональное мастерство почетными грамотами отмечены специалисты и работники детской школы искусств, музея, клубной, библиотечной системы.
Песня жить и дружить помогает... - Газета Ваша звезда Наталья Чердынцева, жительница села Юрьевка, не мыслит себя без песни и творчества Культура – понятие широкое и всеобъемлющее, она связывает национальности и традиции, людей разных поколений и вероисповеданий.
Газета Ваша звезда